О зрителе и социализации актера

Однажды я оказался в Художественном театре (это был один из последних годов руководства Ефремова) на спектакле. В какой-то момент я почувствовал затылком странное ощущение. Обернувшись, я увидел, что сзади меня в огромном зале МХАТа нет ни одного зрителя. Для лучшего понимания ситуации не помешает знать, что сидел я в четвертом ряду.

Театр как срез жизни

Я хотел бы подчеркнуть, что вовсе не считаю Ефремова плохим режиссером (Боже упаси!), скверным актером (еще того абсурднее!) или негодным руководителем (все-таки он создал «Современник»!). Причина его трагической судьбы в Художественном театре вовсе не лежит в области таланта. Дело в том, что, как я уже говорил, сама система существования театров в Советском Союзе была нежизнеспособной.

Структура театра напоминала структуру руководства страны. Во главе всего стоял режиссер – художественный руководитель (почти генеральный секретарь). Его окружало своеобразное политбюро – народные артисты СССР и союзных республик. Дальше были заслуженные артисты (что-то вроде обкомов и месткомов), просто артисты (рядовые граждане, но члены партии), а затем шел и рабочий люд – костюмеры, гримеры и монтировщики.

Много-много статей назад я говорил о том, как российские императоры искореняли скоморошество и вводили театр в структуру государственного строя. Эта идея, наконец, обрела свое финальное и вполне зримое воплощение – в советском театре актер окончательно стал чиновником. Самое поразительное, что это далеко не всегда влияло на качество актерской игры. Но это создавало весьма ложное ощущение карьерного роста, социальной лестницы, и одной из целей актеров становилось обязательное по ней движение.

Ну какая у актера карьера? Она может определяться только сыгранными ролями – один сыграл Гамлета, а другой нет. В советском же театре был совершенно очевидным еще и чисто чиновничий успех – положением в этой иерархии определялось все. Народного артиста в театр привозила и увозила машина – а заслуженный ездил на метро. Народный артист сидел в гримерке один – а просто артисты по трое. Я уж не говорю о зарплатах – норма по количеству спектаклей у народного артиста была вдвое меньше, чем у вчерашнего студента. Были и неформальные бонусы – чем выше был статус актера на этой самой «лестнице благополучия», тем больше театр шел ему на уступки. Например, репертуар во многих театрах верстался исходя не из потребностей театра, а из графиков съемок артистов-первачей.

Об одном замкнутом круге

В определенном смысле тут возникал тупиковый парадокс. Дело все в том, что актерские звания корреллировали не с талантом, а скорее со степенью полезности актера для театра. Скажем, если актер был не очень талантлив, но отличался способностью быстро запоминать текст и часто спасал театр, вводясь вместо заболевших коллег, то он становился более вероятным претендентом на звание, чем его коллега. А если актер прославился в каком-то фильме, то он значительно быстрее получал звание – театр материальными благами стремился закрепить актера в труппе, чтобы тот не подался на вольные хлеба.

Но при этом предлагать актерам, стоящим довольно высоко на этой должностной лестнице роли второго или третьего плана было не солидно. Таким образом, возникал замкнутый круг – актеру надо было проявиться, чтобы получить звание. А чтобы его получить – нужно было быть замеченным.
Сцена из спектакля «Великодушный рогоносец» в постановке В. Мейерхольда, 1922 год

Источник: РИА «Новости»
Типы спектаклей

Репертуар на год, таким образом, формировался следующим способом. Сперва главный режиссер выбирал пьесу, которую он хочет поставить сам. Этой постановке было необходимо обеспечить успех, поэтому кроме наибольших затрат на декорации и костюмы, в распределении ролей указывались непременно ведущие артисты – даже если спектакль не получится, публика какое-то время будет на него ходить ради актеров.

Дальше бралась пьеса на тех актеров первого эшелона, которым в спектакле главного ролей не нашлось. На такие случаи в театре всегда были один-два штатных режиссера, которые занимались обслуживанием лидеров труппы, почему-то оставшихся без ролей. В зависимости от симпатий и предпочтений (актера, разумеется, а не какого-то там штатного режиссера) один из таких постановщиков получал спектакль со звездой в главной роли. Второму же доставалась пьеса, с которой не слишком хотели связываться остальные.

Кроме того, в зависимости от года и возможностей театра, в репертуар мог быть включен спектакль одного из следующих типов.

«На молодежь». Этот спектакль теоретически предполагал, что молодые актеры играют для молодых зрителей, но на практике в нем играли просто невостребованные артисты для тех граждан, кто готов потратить на спектакль вечер вторника или среды – в хлебные дни (пятницы) шли непременно спектакли художественного руководителя. Постановщиком в таком случае оказывался, как правило, кто-то из бывших студентов этого самого худрука.

«Приглашенный режиссер». Иногда в театр чудом просачивался режиссер со стороны, но это было скорее исключение из правил. Это был либо близкий друг худрука или кого-то из актеров (таким образом имевший возможность подзаработать), либо присланный по линии партийной дружбы человек из какой-нибудь союзной республики, как правило, с пьесой из той же республики.

«Сам себе режиссер». Иногда лидеры труппы решали, что они вполне достаточно наподчинялись за свою жизнь режиссерскому диктату и решали начать ставить самим. Это, как правило, с радостью позволялось – во-первых, потому что звезда в главной роли, как правило, занимал(а) самого себя и тем самым обеспечивал(а) кассу, а во-вторых, потому, что получившийся спектакль оказывался чаще всего, хуже спектакля худрука и творческую ревность поэтому не вызывал.

«Сказка». Этим термином на театральном жаргоне назывался любой спектакль, призванный заткнуть дыру утром в субботу и воскресенье. Даже если он не содержал в себе никаких сказочных черт, но хотя бы приблизительно мог сойти за детский утренник, ему присваивалось это почетное название. Уже после распада СССР в одном театре я услышал, как «сказкой» называли одну пьесу Розова, потому что на нее хорошо ходили классы школьников в порядке культурно-массовой работы.

При таком раскладе артисту было чрезвычайно важно, в какой категории он оказывается к началу нового сезона. Распределение ролей определяло жизнь актера на весь будущий год, а то и больше – выстрелить случайным образом и составить себе успех и карьеру было практически невозможно.
Сцена из спектакля «Синяя птица» по пьесе Мориса Метерлинка, МХАТ им. М. Горького

Источник: РИА «Новости»
И, конечно, о зрителе

Но самое невероятное, что это же странная организация под названием «советский театр» особым образом формировала зрителя. Он приучал его к однотипному распределению ролей, к тому, что публику, пришедшую в зрительный зал, не ожидает никаких серьезных потрясений – в центре будет народный артист, по бокам – два заслуженных, на заднем плане – кто-то еще.

Вероятно, поэтому все главные успехи советской режиссуры выпадают на пьесы Чехова и Горького – то есть на пьесы, противоречащие этим принципам. Очень сложно сделать в таком духе распределение на «Дядю Ваню» - наличие звезды на заглавную роль дела совершенно не спасает, там еще нужны как минимум хорошие Соня, Астров и Елена Андреевна. Или, например, «Три сестры» - как определить, какая из их ролей центральнее?

Когда-то Пушкин написал, что «публика образует драматические таланты» - то есть что любой актер, будучи даже гениальным в потенции, необходимо нуждается в огранке зрительским восприятием. Советская публика это свое умение без боя сдала режиссерам и руководителям театров – они подготавливали тот или иной «драматический талант», а потом уже подносили его публике, вполне готовый к употреблению.

Молодых артистов в этой строго иерархической системе зритель, в общем-то, и не встречал – они выходили с подносами, докладывали о прибытии «Ивана Ивановича с супругой» и подавали чай. А вот Ивана Ивановича и его супругу играли актеры, уже вполне доказавшие свое право на эти роли. Именно поэтому актеры, роли и спектакли обрастали мифами, о которых мы говорили в прошлый раз. Именно поэтому сегодня, когда вспоминаются звездные артисты той, давно ушедшей эпохи, их так легко противопоставить нынешним. Те, «настоящие легенды», взялись как бы из ниоткуда и ушли как бы в никуда. Они – за редчайшим исключением – не имели творческого становления, происходившего на глазах зрителя.

Становление сегодняшних лидеров театрального процесса происходит на глазах публики, загадка творческой жизни как бы снимается. Сегодня мы легко можем увидеть вчерашнего (а то и прямо сегодняшнего) студента в главной, центральной роли. Эйджизм резко сменил свое направление, и нынешние звезды воспринимаются как-то несерьезно – чего, дескать, я про него не знаю?

И то, и другое имеет свои плюсы и минусы. Но с моей точки зрения, лучше уж давать роли по степени таланта и ошибаться, чем по степени заслуг – и получать стабильный, ровный и скучный результат. Впрочем, возможно, я ошибаюсь.

Евгений Миронов в спектакле «Дядя Ваня», Театр Наций, 2019 год

Источник: пресс-служба театра
Ваш Досуг 2021. Все права защищены
Ваш Досуг 2021.
Все права защищены